Интервью с Виктором Чулковым — первым заместителем председателя Комитета по делам национальностей УР (1997-1999)

Из личного фотоархива министра национальной политики УР Л.Н.Бурановой

— Виктор Иванович, вы пришли работать в Комитет по делам национальностей летом 1997 года — то есть уже 22 года, получается, минуло. Какие-то воспоминания остались, или в свете последующих событий стёрлись из памяти?

В.И.Чулков: — Да нет, эти два года были такими яркими, я их очень хорошо помню. Дальше тоже было много чего, но эти два года остались в памяти, не заслонились ничем.

— Что можете привести в качестве примера? Какие события?

В.И.Чулков: — Давайте определимся, что такое 97-й год с этих позиций? Во-первых, это период такого достаточно активного становления национальных движений в Удмуртской Республике и в России в целом. Формируется новая государственность в стране, формируется новая государственность в республике, новое осознание себя в радикально изменившемся мире. Это процесс — он, может быть, очень ярко выразился в экономике. Если взять не экономическую сферу, не социальную — а сферу национального самосознания — этот процесс шёл наиболее активно и с самыми разными возможностями для реализации. Я пришёл в Комитет по делам национальностей именно в тот момент, когда это становление национально-культурных объединений как бы завершалось. Два самых сильных акта, которые предпринял тогда Комитет — это была, во-первых, Концепция государственной национальной политики Удмуртской Республики, которую мы разрабатывали и которая в конечном итоге была принята Государственным Советом УР. Также был концепт закона о государственных языках в Удмуртской Республике, который тоже мы разрабатывали и который тоже был принят Государственным Советом.

Это были два сильных таких с юридической точки зрения хода с одной стороны. А с другой стороны самый сильный ход, который мы сделали — урегулирование отношений с Татарским общественным центром, который в каких-то вещах пытался брать пример с Татарстана. Также нам удалось сгладить внутренний конфликт, который тогда возник в “Удмурт Кенеше” — мы же знаем, что там шла борьба за власть, за лидерство, за первенство. И тогда же довольно сложно выстраивались отношения с Обществом русской культуры.

К 1999-му году нам удалось как-то сгладить эти острые углы, хотя дискуссии были в кабинете очень серьёзные — и в моём кабинете войны шли идеологические, что называется. И в конечном итоге нам удалось как-то сгладить все острые углы и привести многонациональный мир в Удмуртской Республике к равновесию, который, как мне кажется, удерживается и до сих пор. И это самое главное завоевание и одна из причин того, что Комитет при Правительстве Удмуртской Республики стал Министерством национальной политики и получил уже статус полноценного государственного органа.

— Трансформация Комитета в Министерство — это было необходимое решение?

В.И.Чулков: — Я думаю, что да. Появление самого Комитета было правильным решением, как и трансформация Комитета в Министерство. Это была позиция Александра Александровича Волкова, который прекрасно понимал, что отпустить эти процессы и не регулировать — это реальная угроза самой государственности. И когда создавался Комитет, когда на должность председателя была назначена Светлана Константина Смирнова — я считаю, что это было абсолютно правильным решением, которое в конечном итоге привело к тому, о чём мы уже с вами говорили — равновесию интересов, позиций, взглядов, примирению этих интересов, обнаружению каких-то точек взаимодействия, а не конфронтации между национальными движениями и их очень активными руководителями. Все же хотели заявить о себе как о политиках, о реальной силе, которая может претендовать на какую-то долю власти. Всё это пришло в какую-то норму — а то, что потом Комитет был трансформирован в Министерство национальной политики — это тоже была позиция Волкова. Он был совершенно справедливо убеждён в том, что национальная политика — это часть государственной политики. Министерство, мне кажется, очень успешно занимается этими вещами.

— Получается, Комитет — это такая своеобразная кузница кадров?

В.И.Чулков: — Отчасти да, Комитет стал кузницей кадров, потому что в 99-ом году Светлана Константиновна Смирнова стала депутатом Государственного Совета и заместителем председателя Государственного Совета, а затем в том же 99-ом году она пошла на выборы в Государственную Думу и стала депутатом Государственной Думы Российской Федерации.

В центре фото — С.К.Смирнова.

— Перенесёмся в наши дни. Если сравнивать, как это было 20 лет назад и как сейчас. Деятельность сотрудников Миннаца, на первый взгляд, мало заметна. Для сравнения, работа сотрудников Минздрава или Министерства образования — в лице врачей и учителей — более выражена. А здесь нет визуализации конечного продукта. Тем не менее, как видится работа со стороны лично Вам?

В.И.Чулков: — Ну, в последние годы я как-то не особо внимательно слежу за работой Министерства, а когда я был на государственной службе — это были мои, что называется, обязанности. По крайней мере, контролировать информационное поле, в том числе и связанное с межнациональными отношениями и государственной национальной политикой. Вы совершенно правы, здесь есть такая специфика. Дай Бог, чтобы как можно дольше и как можно меньше сотрудники Министерства национальной политики были публичными людьми. Потому что публичными они становятся тогда, когда начинаются какие-то нелады в этой сфере, когда возникает какое-то взаимонепонимание, когда возникают какие-то предпосылки к каким-то противоречиям. Тогда сотрудники Министерства национальной политики вынуждены выходить на первый план и заявлять свою позицию. А в принципе да, это работа кабинетная. Во-первых, это работа с нормативными актами, во-вторых — аналитическая работа, в-третьих — это работа с людьми, в диалоге. Необходимо работать с носителями конкретных идей, взглядов, позиций. То, что удаётся достигать результатов — это свидетельство высокого профессионального мастерства сотрудников. Если только размахивать шашками, флагами, кричать “Да здравствует дружба народов!” — это дело пустейшее, абсолютно пустейшее.

— Есть мнение, что национальные праздники, песни и пляски — это и есть то, чем занимается Министерство национальной политики…

В.И.Чулков: — Это только видимая часть айсберга — надо понимать, что это очень ограниченный сегмент работы. Сейчас, слава Богу, начинают перетряхиваться устаревшие форматы таких мероприятий, ищутся новые наиболее современные формы — это правильно. Но, ещё раз повторяю, львиная часть работы — это работа, которая невидима и не должна быть видимой широкой публике. Я в таких случаях всегда привожу один пример — мне никогда нет никакого дела, сколько раз провёл утюгом по моим штанам — главное, чтобы они были выглаженными и сидели на мне так, как мне нужно. А наблюдать за тем, как этот процесс происходит — пустое дело.

— Большой этнографический диктант — один из успешных проектов Миннаца, который приобрёл федеральный масштаб. А Вы лично проверяете свои этнографические познания?

В.И.Чулков: — Нет, я не любитель этих кроссвордов — нет, не участвую.

— Как Вы считаете, на что Министерству национальной политики нужно в первую очередь обратить внимание? На какие процессы?

В.И.Чулков: Я не стал бы давать советы, потому что советы постороннего — это самые бессмысленные и бесполезные советы. Мало ли я чего наделаю — я далёк сейчас от тех процессов, которые происходят в Министерстве, и поэтому не могу давать советы отлаженному механизму, а Миннац является очень отлаженным механизмом, работающим чётко и без сбоя.

Из личного фотоархива министра национальной политики УР Л.Н.Бурановой

— Хорошо, не совет, а пожелание накануне 25-летнего юбилея.

В.И.Чулков: — Единственное, на что бы я обратил внимание, если бы был сотрудником — это на ситуацию, связанную с национальными языками. В том числе с удмуртским языком. Я понимаю, что вы попали под раздачу, которая была вызвана позицией — не очень продуманной и правильной — наших национальных республик, которые настояли на обязательном изучении национального языка в школах от 1 до 10 класса. У нас же была ситуация совсем другая — у нас не было изучения в такой форме удмуртского языка. У нас была более мягкая, гибкая и эффективная форма — но поскольку получили под раздачу, мне кажется, что нужно бы объединить усилия Министерству национальной политики и Минобразования Удмуртской Республики и всё-таки подумать над тем, чтобы найти способы отстоять ту систему изучения удмуртского языка, которая была у нас до того, как Путин стукнул кулаком по столу и сказал:

“Хватит обязаловки!” Обязаловка не нужна — безусловно. Обязаловка чревата разными неприятными последствиями, но дать возможность сделать изучение языка необходимым для носителей языка — это обязанность государства.

— Но даже если сравнить наличие удмуртского в городском пространстве в 90-ые годы и сейчас — мне кажется, разница заметная.

В.И.Чулков: — Разница очень заметная, да. Этот момент связан с более активной визуализацией нашей национальной специфики. Здесь и Министерство культуры должно подключаться, потому что Миннац — это структура такая, которая самостоятельна в очень ограниченном сегменте. В гораздо более широких сегментах она связана с Министерством образования и Министерством культуры. Тут бы тоже с Министерством культуры поработать, потому что, слава Богу, мы уже пришли к такому уровню развития дизайнерского и технологического, когда эту визуализацию можно делать очень умно. Причём ненавязчиво, а именно талантливо и креативно. Наверное, над этим тоже стоит поработать.

Ещё раз повторяю — я не знаю, что там в недрах Министерства делается. Этим надо пользоваться, потому что я убеждён, что национальное многообразие России и многообразие Удмуртии — это резерв, из которого черпать можно до бесконечности. Это резерв, так скажем, самовоспроизводимый, самовосполняемый, более того — чем больше из него черпаешь, тем лучше он пополняется. Как хороший колодец — чем больше из колодца воду берёшь, тем она свежее и её больше.

Другое дело, что есть кризис смыслов, который переживает современная цивилизация — многие передовые страны нашли компенсацию этому кризису смыслов. Современная Россия, к сожалению, пока не может. В общегосударственном масштабе этого кризиса она не преодолела — у нас бессмысленная страна. Мы сами не можем себе объяснить, что мы из себя сегодня представляем, в чём наша специфика, а самое главное — куда мы идём, чего мы хотим и что мы хотим на этом пути сделать.

— Это тот самый культурный цивилизационный код, который должен объединять народы?

В.И.Чулков: — Конечно. Когда мы говорим о дружбе народов России — мы ведь имеем в виду не только взаимные симпатии на межличностном уровне — мы ведь говорим о пути, который предлагается всем, с которым были бы в той или иной мере согласны. Сегодня Россия не знает, куда она идёт — она не может сама себе объяснить себя. И здесь, я думаю, на Министерство ложится очень большая ответственность как-то компенсировать этот дефицит общего смысла. Россия не может понять, чего она хочет от самой себя — ну, давайте, попробуем понять, чего мы хотим от себя.

— Внутри своего региона?

В.И.Чулков: — Внутри своего региона, конечно.

Интервью записал Константин Ижболдин.